Церковная письменность на Руси
Письменность второго периода, сравнительно с первым, можно назвать обширною. Но все-таки сочинений было немного; и тогда не читали, а заучивали книги от доски до доски. По-прежнему письменность состояла главным образом из списывания болгарских книг и из переводов с греческого. Важнейшим по древности памятником списывания служит Остромирово Евангелие, написанное (1056), по заказу посадника Остромира, с древнего болгарского списка. В переводах замечается известная самостоятельность: переводили уже не одно церковное, а все, что было лучшего в византийской литературе; и русский книжный язык освобождался от греческого влияния. Чем ближе к концу второго периода, тем больше самостоятельности в нашей письменности. Зарождалась национальная литература, притом не лишенная убеждений и характера. Возник знаменитый обычай печалования, т.-е. заступничества за невинных, который господствовал у нашего духовенства в течение всей древней истории: митрополит Никифор, в своем послании к Мономаху, считает долгом подать совет даже этому образцовому правителю. Письменность обогатилась тогда и некоторыми новыми понятиями, как видно из поучений духовенства и из ответов на житейские вопросы, с которыми обращались к нему. Владыки даже смело восставали против усобиц и вообще стояли за единство русской земли.
Письменность второго периода была по преимуществу церковная. Если и встречаются сочинения светского содержания, то они проникнуты религиозной точкой зрения: в них земная жизнь представляется «тленом и суетой», а монашество — «ангельским житием», иночество же — «ангельским чином». Господствующим родом церковной письменности были поучения или наставления. Их задача — объяснять православие и бороться с язычеством, а также с латинством, которого тогда опасались точно также, как в первом периоде — иудейства. Более всего говорится в них о милосердии, братском равенстве и смирении,- качества, которые трогали сердца наших предков по своей близости к гостеприимству родового быта и к миролюбию славянина. Поучения печалуются о «сиротах», «страдальниках» и обличают богатых и сильных. Поучений было множество в форме посланий и проповедей. Послания писались иерархами к лицам разных званий; есть даже послание к папе. Иногда владыки вели между собой эту литературную переписку, что напоминает нынешние открытые письма между учеными. Часто послание составляло ответ на вопросы, предложенные книжнику; иногда же оно вытекало из потребности иерарха дать наставление своим духовным детям. Из ответных посланий весьма важно послание митрополита Иоанна к Иакову Мниху, которое называли «церковным правилом», так как оно долго служило руководством для духовенства.
Проповеди распадаются на северные и южные. Образцом первых служит поучение Луки Жидяты. В нем все примеры взяты из русских нравов; язык разговорный, слог краткий и простой; содержание нравственное. Здесь отразились свойства новгородца — человека торгового, который не любит разглагольствований и догматических тонкостей. Напротив, в южной проповеди есть поэзия, живость, разнообразие; но она посвящена догматике и страдает риторством. В ней нет ничего народного: всюду общее содержание из Библии, символизм, олицетворения, доходящие до разговоров между думами. Здесь очевидно византийское влияние. Оттого южная проповедь привлекала немногих: сам представитель её, «второй Златоуст», епископ Кирилл Туровский, жалуется, что к нему «приходило все меньше и меньше слушателей». От второго периода остался один образец светского поучения. Это — «Поучение Владимира Мономаха», составленное по примеру Василия Великого. Оно служит началом ряда «Домостроев» — сочинений, в которых заключаются правила житейской мудрости. К их разряду относится, в конце периода, «Слово отца к сыну», которое говорит; «будь понижен главою; устремляй глаза в землю; имей сомкнутые уста; не стыдись преклонять главу пред каждым». Во втором периоде церковная письменность обогатилась новым родом произведений житиями святых. Жития святых — церковная повесть, в которой подробно рассказывается жизнь угодников и описываются их чудеса. Жития переводились с греческого; но уже явились и русские. Во главе последних стоят два жития — Бориса и Глеба и Феодосия. Они составлены, около 1090 г., печерским иноком Нестором, который поступил в лавру 17-ти лет, вскоре по смерти Феодосия, и неизвестно когда умер. Эти жития отличаются хорошим языком и ясным изложением. Они послужили основанием «Патерику Печерскому».
«Русская история», А. Трачевский, 1895