Государственное управление на Руси
Новый строй государства только что начинал обнаруживаться в конце периода. В течение же удельных усобиц князь был лишь одним из колес старого наряда. Он управлял волостями с помощью дружины и земщины, перед которыми его власть даже стушевывалась в известных случаях: его работа нарядника немыслима без княжеской или боярской думы и без веча. Дума – это все придворные, военные и гражданские сановники; к ним присоединялись иногда некоторые областные правители, владыки и даже попы. Но обыкновенно сразу заседало немного — от 5 до 10 человек. В думе сосредоточивалась вся высшая власть.
Дума, как и все тогда, не была правильным учреждением: тут не велось записей; все совершалось устно. Князь собирал думу, когда хотел; но обыкновенно он каждое утро «сидел о делах» с боярами, ничего не предпринимал, не «сгадав с мужи своими». В думе было оживленно, даже шумно, но беспорядочно. Всякий говорил, а чаще «горланил», сколько хотел, причем и бояре, и князья привыкали к гласности и красноречию. При бурных спорах брала верх та сторона, на которую становился князь. Вообще же решение зависело не от установленных взглядов или направлений, а от необходимости или внезапной случайности, чаще же всего просто от обыденных выгод бродячего стана. Оно не было ни для кого обязательным: его исполняли только по нужде. Но все-таки, по самому свойству своих дел, дума была постоянным колесом государственного наряда. Этим она отличалась от «сонмища людского» или городской сходки, которая собиралась случайно. Эта сходка или вече везде устраивалось на подобие новгородского. Тут участвовали все свободные люди — от бояр до чади; исключались только сыновья при жизни отцов; в особых случаях являлись сами князья с дружиной, на конях. Говорить мог всякий, взобравшись на бревно или на бочку. Но вообще орудовали «лучшие» люди, приезжавшие на вече верхами: «черные» или молчали, или неясно «галдели». Не было ни записей, ни порядка обсуждения. Зачастую нынешняя сходка отменяла приговор вчерашней: люди сходились разные, так как это не было обязательно. Сходились, где попало: киевляне держали вече в четырех разных местах. Иногда целый год не было сходки, иногда же собирались несколько дней кряду. Вече еще меньше, чем дума, походило на правильное учреждение. Тем не менее, оно играло видную роль. Между тем как на Западе, при раздорах в императорской среде, развился феодализм, у нас, в пору удельных усобиц, поднялось вече, как последняя попытка изначального народовластия. Тогда вече держало в своих руках верховную власть «на всей своей воле»: чтобы упрочиться на столе, князь должен был «учинить ряд» с горожанами, «утвердиться с людьми» обоюдным крестоцелованием. Вече решало вопрос о войне и мире, когда князь призывал земские полки: только с своею дружиной да с добровольцами он был волен воевать, когда хотел.
Вече устанавливало некоторые общие законы в своих рядах с князьями: о них можно судить по сохранившимся новгородским договорам с 13 века. Но как учреждение непостоянное, вече не могло ни заниматься правильно законодательством, ни чинить суд и расправу. Князья, в своей думе, измышляли новые правила, по требованию обстоятельств: так кровомщение было совсем заменено вирами; был введен закон о «резах» (росте), вследствие бунта киевлян против евреев. Вообще же светские законы ограничивались Русскою Правдой. В суде также не произошло таких изменений, которые указывали бы на развитие дела. То же должно сказать о распорядительной власти. Она по-прежнему сосредоточивалась в руках князя и его дружины. Но при их взаимных отношениях, при их перекочевках и вечных усобицах, она не могла быть удовлетворительна. Понятно, как вели себя дружинники, случайно сажавшиеся на землю для «кормли». Сам Мономах советует своим детям остерегаться собственных посадников и тиунов; о том же свидетельствуют летописи и поучения владык, а также мятежи в разных местах, особенно в Киеве. Тогда-то название должности, «ябедник», приняло позорный смысл, сохранившийся до сих пор. Заметно улучшение только в военном деле. Русь уже могла выставить до 150 000 ратников, помимо наемников. Полк состоял из пехоты и конницы и делился на стрельцов и копейщиков. Воины носили островерхие щиты и шлемы с «личиною» (забрало) и с железною сеткой на шее. В бою полк распадался на «чело» и два «крыла»; кроме того, были «перед» (авангард) и «сторожи» (разведчики). Делали укрепленные частоколом «станы» (лагери) и «засеки» (поваленные деревья). Речные битвы и военные хитрости усовершенствовались; но метательных снарядов почти не знали: оттого редко брали укрепление «копьем» (приступом); обыкновенно вымаривали его голодом и дрались у ворот на вылазках. «Бои» стали ожесточеннее: народ сражался храбрее. Но уже редко встречались богатыри и отчаянные храбрецы, без пользы щеголявшие презрением к жизни.
«Русская история», А. Трачевский, 1895