Первые летописи на Руси
В это время началась и летопись. По преданию, отцом её был Нестор, составивший «Повесть временных лет», которая обнимает события от начала русской истории до 1110 года. В действительности «Повесть» сочинена неизвестным лицом — вероятно игуменом Сильвестром, которого Мономах, сам писатель, почтил саном епископа: во всяком случае, Сильвестр «написахъ книгы си летописец», как сам он заявил в конце. Составитель «Повести» был человек любознательный, знал не только Святое Писание, но также болгарские книги и переводы греческих хронографов, любил расспрашивать людей бывалых, знал много ходивших в народе преданий, песен, пословиц. Печеряне, помимо своих заметок в святцах, могли сообщить ему много сведений о прошлом: они были первыми «дьяками» (секретарями) князей и поддерживали сношения с епископами и проповедниками, расходившимися из лавры по всей Руси. Мономах мог сообщить ему и древнейшие документы. Наш первый летописец заимствует вначале из Георгия Амартола и из болгарских книг; но с Ярослава его работа становится самостоятельнее, достовернее и идет хронологическим путем, подобно всем древним летописям. Он правдив и краток; у него есть только наклонность к поэтичности и даже драматизму, свойственная южным писателям. Если он ничего не знал о каком-нибудь годе, то оставлял годовую пометку пустою; если заносил что-нибудь сомнительное, то прибавлял «как сказывают». «Повесть» носит деловой, светский характер, как по содержанию, так и по языку — церковно-славянскому, но уже с влиянием древнерусского. Она по преимуществу княжеская или политическая: она стоит за единство Руси, негодует на усобицы и осуждает дурное управление. Но она не объясняет бедствий и успехов, указывая на них только как на гнев или милость Божию; явления природы для неё — чудесные знамения или дьявольское наваждение.
После «Повести» появилось много других списков, причем каждый списатель добавлял и продолжал ее. Так составилось несколько летописных сборников, которые хранились в «ларях», по церквам и монастырям. Уцелевшие дошли до нас под разными названиями: самый древний из них, Лаврентьевский список, составленный иноком Лаврентием, относится к 1377 г. Эти сборники, продолжавшиеся до половины 17 в., сохраняют главные черты «Повести», но различаются литературными особенностями, которые доказывают существование отдельных летописей. Из них новгородская (Иоакимовская) и волынская возникли еще в 11 в., раньше киевской; но начало их утрачено, и потому древнейшею считается киевская, к которой приставлялись впоследствии известия из черниговской, полоцкой и, вероятно, других южных летописей. Южные летописи, киевская и волынская, напоминают южную письменность: они подробны, поэтичны; волынская особенно подходит к «Слову о Полку Игореве» и знает Гомера. Новгородская летопись, подобно проповеди Луки Жидяты, кратка и суха, отличается чисто деловым характером. Суздальская летопись лишена и северной дельности, и южной поэтичности. Это напыщенная работа, наполненная церковными поучениями и следами придворной официальности: в ней господствует идея самодержавия и ненависть к Новгороду. Чем позже, тем более преобладает суздальская летопись, а киевская прекращается в конце 12 в., вместе с падением Киева. Притом, чем позже летописный список, тем более в нем заимствований из византийских хронографов. Ко второму периоду относится и первая из дошедших до нас подлинных грамот: это — грамота Мстислава Великого новгородскому Юрьеву монастырю (ок. 1130).
«Русская история», А. Трачевский, 1895