Просвещение на Руси
Под влиянием христианства, возникли новые понятия и слой идеалистов — людей, занятых не житейскими, личными, а отвлеченными вопросами: этот слой называют головой или «умом» общества, интеллигенцией. Второю причиной появления образованности были сношения с иностранцами, у которых просвещение значительно двинулось вперед, под влиянием «первого Возрождения». Тогда Русь находилась в живом общении с другими народами. Князья роднились с западными дворами: духовенство даже начинало восставать против этого обычая. Но оно внушало народу, что можно есть с католиками, не оскверняясь. Мономах увещевал детей особенно быть гостеприимными относительно иностранцев и учиться чужим языкам. Он сам был женат на дочери английского короля, своего сына женил на шведке, одну дочь отдал за венгерского короля, другую — за греческого царевича. Оттого наша летопись знала о событиях на Западе: в ней записано о крестовых походах. Тогда возникла еще страсть к путешествиям: княжны и бояре, не говоря уже про купцов, ездили в Византию; в особенности же стремились в Иерусалим. Страсть к паломничеству до того усилилась, что духовенство начало даже налагать епитимьи за паломнические обеты. Наконец, завязались сношения у Руси с Польшей и Венгрией; а это проводило к нам влияние западной литературы и латинского языка.
Вот следствия указанных причин.
— Грамотность значительно развилась. Она уже считалась признаком благовоспитанности: все князья и княгини были грамотны. Появилось много школ при церквах, монастырях и епископских дворах, и даже на окраинах. Конечно, учили только грамоте: даже для попа обязательно было одно чтение, за недостатком письма. Но были и такие школы, в которых преподавали греческий язык для приготовления собственных иерархов, чтоб доказывается множеством переводов с греческого и примером таких ученых, как Климент. Оттого владыки, эти питомцы византийской образованности, были вождями русского просвещения; и среди них-то появились первые «книжники» или сочинители.
— Возникла любознательность — вкус к чтению и собиранию книг, особенно у князей. Святослав Ярославич черниговский наполнил свои клети книгами. Его брат, Всеволод, выучился пяти иностранным языкам у себя дома, просто из жажды знания. Мономах сам был писателем и завещал своим детям: «не забывайте, что знаете доброго; а чего не знаете, тому учитесь». Мелкий князь, Роман смоленский, завел род высшего училища с латинским языком и потратил все свое имущество на просвещение, так что смольняне похоронили его на свой счет. Князья сами списывали книги и ласково принимали русских ученых, а с иностранными спорили то на греческом, то на латинском языке. Нередко, одаряя монастыри землями, они требовали, чтобы доходы с этого имущества шли на устройство школ. Вместо знахарей, у них появились лекаря, именно люди с таинственными знаниями Востока — арабы да армяне. Можно сказать, что тогда князья стояли во главе просвещения, соперничая с духовенством.
— Устроилось книжное дело — конечно писанное. Тогда появилось столько книг, что завелись библиотеки у князей, у духовенства и при монастырях, и они были значительны: у одного князя было сверх 1 000 книг, тогда как, более 200 лет спустя, в первой на Западе библиотеке Карла. У французского было только 900 томов. Но книг было много только сравнительно с первым периодом: они не могли быть слишком распространены уже потому, что книжное дело было затруднительно. Работа списателей (переписчиков) была не легкая: устав — письмо с преобладанием угловатых, прямолинейных букв над круглыми — требовал большого искусства и усидчивости. Переписчики затейливо украшали начальные буквы, употребляли разные чернила (при начале нового периода обыкновенно красные: отсюда «красная строка»), «выводили» каждую букву, как печатную, «ставили заставки» (узоры в начале и конце книг и статей). Древнейшие грамоты сплошь написаны «киноварью» (смесь серы с ртутью), иногда с позолотой. Это скорее рисунок, чем письмо. Так как, сверх того, переписывали все священное, то эта работа почиталось святою: наступить на исписанный листок было таким же святотатством, как раскрошить просвирку. Списатель, с благоговением помолившись, принимался за работу и обозначал свое имя и время написания в конце рукописи, тогда как не было в обычае обозначать имя автора. Списыванием занимались даже князья и княжны. Владелец книги дорожил ею, как редкостью. Да и действительно она часто существовала в одном только экземпляре: оттого до нас дошли не все книги, бывшие тогда в обращении. Книги ценились высоко, тем более, что их украшали дорогими переплетами, иногда даже заказанными в Византии и похожими на оклады Евангелий. Дорог был и материал, на котором писались книги — харатья или пергамент, а потом плотная хлопчатая бумага. Немудрено, что какой-нибудь молитвенник стоил до 80 рублей. На Руси появились первые ереси, а это доказывает, что народ читал книги не механически. Они возникли под иностранным влиянием. Монах Адриан занес к нам учение богомилов; но оно скоро прекратилось, так как Адриана заключили в темницу, а его главных учеников сослали. Появилось учение русского епископа Леона о посте, которое значительно распространилось под именем леонтинианской ереси.
— У образованных людей замечались не только религиозные, но и политические суждения. В письменности того времени часто встречаются упреки князьям несправедливым, жестоким и клятвопреступным; еще чаще нарекания на их служителей. В «Слове Даниила Заточника» сказано: «не имей себе двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села, потому что тиун его, как огонь». Летописцы и поучения постоянно порицают тиунов и посадников, которые не хуже половцев разоряли целые области.
«Русская история», А. Трачевский, 1895