Ольгерд и Ягелло
Гедимину наследовал Ольгерд; но он сидел в обруселой Вильне, а строго-литовскою Жмудью правил его верный брат, Кестут, который почитал его, как отца, и сопровождал, со своею ратью, почти во всех походах. Здоровый, румяный блондин среднего роста, с высоким лбом, мягким взором и приятным голосом, говоривший на разных языках, Ольгерд имел вид цивилизованного человека. Он отличался самообладанием: не только не пил, но не знал ни развлечений, ни побрякушек тщеславия, и проводил дни и ночи в работе. Его терпение и осторожность вошли в пословицу. Ольгерд долго обдумывал искусные таинственные планы и нападал лишь в случае верного успеха: его считают одним из первых политиков средневековья. Высокий, худой, бледный, плешивый, с лихорадочным взором, страшный в гневе, отважный и правдивый воин, Кестут был литовец телом и душой. Народ горячо любил его: сочинили сказку, будто его жена, истая жмудинка, была жрицей, хранившей вечный огонь. Но его почитали и главные враги — меченосцы: он соперничал с ними в рыцарственности, не кривил душой, предуведомлял неприятеля о своем нападении. Кестут всю жизнь боролся с ливонским орденом и не уступил пяди литовской земли этим лучшим в Европе воинам. Ольгерд, помогая брату широкими планами и ловкими союзами, был занят преимущественно отношениями к русским и татарам. С него начинается правильное противодействие Литвы быстрым успехам Москвы: в его лице воскресла борьба южной Руси с северной. Ольгерд поддерживал в Новгороде и Пскове противные Москве партии: в Пскове одно время княжил даже его сын, Андрей. Особенно сильно было его влияние в слабом Смоленске и в Твери, которая тогда упорно боролась с Москвой за первенство на Руси. Не раз Ольгерд побивал московские полки и однажды едва не взял самой Москвы. Но вообще на северо-востоке Ольгерду трудно было удерживать свое значение, не говоря уже о своем усилении. На юге же его дела шли успешнее. Здесь он легко присоединял к Литве остатки старой Руси, являясь её оборонителем от татарского ига. Ольгерд вел искусную политику с татарами. Он отправлял дружелюбные посольства к их хану, восстановляя его против Москвы, и пользовался в своих походах их ордой, занимавшей почти независимо от хана, Подолье, расстилаясь по долинам между Бугом и Днестром. Затем Ольгерд захватил Подолье, вытеснив орду на юг, к Крыму. Он овладел также княжествами Черниговским и Северским; и тогда легко подчинился ему самый Киев, где татары ставили каких-то безвестных русских князьков под надзором своих военачальников. Наконец, Ольгерд отстоял права Литвы на Волынь, после упорной борьбы с Польшей. Так он объединил всю юго-западную Русь; и литовцы стали совсем сливаться с русскими. Литва стала походить на Москву, по своему политическому и общественному строю: её «рада» была сколком с нашей боярской думы. Сам Ольгерд женился на тверской княжне. Десять из его 12 сыновей были крещены в православии. Его родственники владели землями и княжествами на Руси, совсем обрусели, приняли восточное православие; даже при дворе великокняжеском, при сыне Ольгерда, господствовали обычаи и язык Руси.
По смерти Ольгерда, верный Кестут признал великим князем сына его, Ягелла, который также участвовал в походах отца и дрался рядом с своим товарищем, Витовтом, сыном Кестута. Ягелло был груб, ленив, скрытен и труслив. Он ничего не делал и подчинялся любимцам, во главе которых стоял бывший раб, свирепый Войдылло. По совету Войдылло, Ягелло заключил союз с немцами и отнял земли у своих родственников, которые разбежались из Литвы и отчасти поступили на службу к московскому князю. Один старый Кестут предупредил своего племянника: он внезапно напал на Вильну, повесил Войдылла, а Ягелла сослал в Витебск. Но вскоре Ягелло удавил его у себя на пиру. Витовта же, друга своего детства, он посадил в тюрьму. Но Витовт, спасенный своею женой, бежал к немцам и даже принял католичество. Он привел рыцарей в Литву, в то самое время, когда союзники Ягелла, татары, были поражены москвичами. Литва погибала; но вдруг обстоятельства приняли другой оборот. Ягелло дал Витовту много земель и тот переменил католичество на православие и начал, вместе с Ягеллом, громить немецкий орден. Вслед затем произошло событие, которое должно было совсем погубить этот орден: великое княжество литовское соединилось с польским королевством посредством брака Ягелла с Ядвигой. Это соединение было необходимо: оттого династия Ягеллонов правила обоими государствами около 200 лет. Польша и Литва только вместе могли справиться с такими врагами, как немецкий орден, татары и Москва. Их соединение тотчас же решило 100-летнюю борьбу немцев со славянством у устьев Вислы: на поле Грюнвальда (1410) рыцари были разбиты и оставили 40 000 трупов. С тех пор Тевтонский орден стал падать и не смел трогать Польшу. Надеясь на свою соединенную силу, поляки и литовцы выступили даже против татар; но хан Едигей нанес им сильное поражение при Ворскле. Тогда соединение Польши с Литвой было далеко не прочно. Литва только при Ягелле приняла католицизм и еще сочувствовала восточному православию: многие литовские бояре или «князья» имели земли в Подолье и на Волыни и роднились с русскими. В Литве не было шляхты, которая тогда усиливалась в Польше; а литовские князья не доверяли полякам, которые презрительно смотрели на них с высоты своего западного образования. Оттого тотчас по воцарении Ягелла в Польше, даровитый и честолюбивый Витовт стал независимым великим князем литовским и даже враждовал со своим двоюродным братом. Но нужда, бессилие и общие враги заставляли эти два государства соединяться плотнее; в 1413 г. была заключена уния в Городле, в силу которой по смерти Ягелла и Витовта Польша и Литва должны были иметь одного государя; литовские князья получили права польских панов; польское правление было введено в Литве. Но и после городельской унии Витовт старался стать независимым и даже приобрести титул литовского короля, с помощью немецкого императора. Так, в 13-15 веках Литва и Польша, соединившись вместе, достигли высшего могущества и остановили напор своего главного врага с запада, немцев. Этим они были много обязаны тому стеснительному положению, в котором находился тогда их сильный враг с востока — русские. Над Русью тяготело татарское иго.
«Русская история», А. Трачевский, 1895