Владимир Святой
Насколько Ярополк, воспитанный Ольгой, был христианин в душе, подобно многим варягам, настолько же Владимир, сын славянки, был суровый язычник. Его дядя по матери, Добрыня, внушил ему, что он утвердится, только опираясь на язычников против христиан, которых было уже тогда немало в Киеве. Прежние князья, вообще подпадавшие влиянию Византии, были равнодушны к славянскому язычеству: они держали его идолов только на княжьем дворе. Владимир же поставил их по городам; между прочим, в Киеве красовался большой деревянный Перун, с серебряной головой и золотыми усами. Язычники стекались к истуканам с женами и детьми и стали приносить человеческие жертвы. Однажды жребий пал на сына одного варяга-христианина. Но он объявил язычникам: «ваши боги — не боги, а дерево, сделанное руками человеческими; не дам своего сына бесам». Толпа умертвила несчастного, вместе с сыном: то были первые мученики христианства на Руси; и их пример стойкости убеждений, запечатленный кровью, должен был глубоко подействовать на всех. Но покуда Владимир был язычником и по жизни. У него было много жен, в том числе вдова брата. Он любил воинственные набеги. Его окружала отважная дружина богатырей, воспетых народом. Это уже была не варяжская, а славянская дружина. Владимир, воспитанный славянином Добрыней, не любил варягов. Утвердившись в Киеве, он отпустил свою варяжскую дружину в Византию и просил императора не пускать назад этого буйного народа. Владимир боролся с печенегами, усмирил восставших вятичей и радимичей, ходил на камских болгар. Но ему было нелегко бороться с этим богатым народом. Рассмотрев болгарских пленников, Добрыня сказал князю: «они все в сапогах; от такого народа не жди дани; поищем лучше лапотников». И Владимир, заключив мир с болгарами, перенесся на Неман, где покорил полудиких ятвягов и дошел до Балтики. Затем он двинулся к Карпатам: то было первое столкновение русских с западными славянами. Владимир отнял у поляков червенские города или Червонную (Красную) Русь (теперь Галиция). После всякой победы он предавался пирам со своею дружиной: турий рог с хмельными напитками обходил пирующих с утра до ночи; а народные певцы воспевали славу князя и его богатырей.
Между тем язычество все падало. Славянин был веротерпим и гостеприимно принимал купцов всех исповеданий. При Владимире в Киеве были евреи, магометане и христиане (греки и даже немцы). Выбор одного из трех единобожных «законов» обусловливался для русских их географическим положением, их торговыми связями с Византией, которая притом, по своему умственному превосходству, имела на них особенное влияние. Оттого уже при Аскольде, в особенности же при Игоре и Ольге, встречаются христиане среди наших послов и купцов. Святослав привез греческую монахиню в жены своему сыну, Ярополку; а когда он был в Болгарии, его дружинники переженились на пленных болгарках. Затем русские столкнулись с западными славянами, которые были уже христианами. В то же время слабели связи с языческим варяжеством: Владимир прогнал варягов в Византию; и в числе его жен были гречанка, болгарка и чехиня. Сверх того, он понял, что язычеству не устоять в борьбе с христианством. Нарочитые люди советовали ему принять греческое православие, указывая на пример его бабки, Ольги, которая была «мудрейшая из людей». Но тогда у русских возгорелась война с греками на Таврическом полуострове (Крым), часть которого была присоединена Святославом при покорении хозар. Владимир осадил сильный Корсунь и дал обет креститься, если он падет. Один грек, изменник, помог Владимиру овладеть крепостью — и князь отправил в Константинополь послов с предложением мира и с требованием руки греческой царевны Анны. Анна отвечала, что не может выйти за язычника. Тогда Владимир изъявил готовность креститься. Царевна, считавшая русского князя варваром, в слезах прибыла в Корсунь со своими священниками, которые и окрестили Владимира, под именем Василия. Владимир возвратил грекам Корсунь и построил в нем церковь. Вместо дани, он взял мощи св. Климента, иконы и церковную утварь да нескольких священников, в том числе первого русского митрополита, Михаила.
«Русская история», А. Трачевский, 1895