Общественное устройство, города и торговля восточных славян
За это время своеобразно изменился быт восточных славян, удаленных от прямого воздействия греко-римского Запада. Под влиянием местных условий, в нем возникли черты, которых не было в общем составе славянства. Родовой быт разлагался, как от внешних, так и от внутренних причин. Расселение славян, эти многовековые перекочевки, разбивали родовые узы, тем более, что на новых местах селились врассыпную, где попадались, среди болот и лесов, лучшие участки для пашни, лова и бортневого ухожья: кровные связи заменялись интересами соседства. Затем начались нападения монгольских кочевников с юго-востока, особенно печенегов, которые с начала 9 века подрывали легкое и даже выгодное для славян господство хазар. Родовой быт и в себе самом носил семена разложения. С размножением населения возрастали усобицы и забывались родословные «лествицы». В то же время расширялись потребности и формы жизни. Сначала обитателям северо- восточной равнины приходилось расчищать первобытный бор — дубравушку, шумевший над болотами и кишевший зверьем. Они жили в жалких избушках, вразброс, как и теперь живут задруги Далмации в горных трущобах. При малейшей опасности они перекочевывали в другое место, унося с собой скудный скарб или зарывая его «кладом «в землю. Но в местах более удобных славяне осе лис и начали «промышлять» — превращать лес в пашни и луга, да ходить за зверем и пчелами, «кладя путики». Затем путики превратились в широкие «пути-дороги», избушки-в избы с дворами, «грады» — в города, где сидели «гости» (купцы) и власти, и куда при тревоге «затворялись» и окрестные жители.
Приблизительно с 700 г., когда славяне стали мирными данниками охранявших их могучих хазар, они превращаются в замечательных торговцев. Это доказывается свидетельством арабских и западных писателей, а также раскопками от Волги до Вислы и Днестра, которые вскрыли множество кладов из монет и вещей «куфических» (арабских), греческих, скандинавских и англо-саксонских 8-12 веков. Славянские гости добирались на верблюдах до Багдада, а в лодках — до Царьграда, где они приобрели особые стоянки и гостиные права. Они развозили дары своего леса кормильца — пушной товар, мед, воск, орехи, да кречетов; а к себе привозили из Византии: паволоки, золотые украшения, кружева, цареградский стручок, грецкий орех, мыло, губку, деревянное масло, вино; из Азии: бисер, драгоценные камни и пояса, сафьян, ткани Индии и Китая, клинки Дамаска, ковры Персии, пряности; с Запада: янтарь, бронзовые и железные изделия, олово, свинец, фризские сукна, селедку. Они употребляли в торговле «диргемы», или «арабчики» (арабское золото), да византийские «золатники» и «шляги»; но больше меняли товар на товар. А так как главным их товаром были меха, особенно куньи, то и деньги назывались кунами. Главною торговою жилой был путь «из варяг в греки». По ней-то завязывались узлы «гостьбы» (торговли), или погосты, из которых выработались, начиная ок. 700 г., древнейшие города восточных славян — Ладога, Новгород, Смоленск, Любеч, Киев. От этой линии вскоре пошли отростки — Ростов, Полоцк, Чернигов, южный Переяславль и др.: к 900 г. насчитывалось более 20 русских городов. Города уже приобрели большую силу: они устраивали колонии, пригороды, и даже объединяли разные племена под своею властью в виде волости, или области. Средоточием каждого города служил град, к которому прибавилась «вежа» (разведочная, сторожевая башня); а вокруг них возникли «слободы», «посады», или постоянные «места», на которых сидели мещане, или посадские.
Мещане, а также и сельчане были люди, связанные уже не родством, а занятиями, вызывавшими сожительство. У них сохранились только видоизмененные формы родового быта. В селах господствовала община с мирскою сходкой, которая распределяла земли, считавшиеся общим достоянием. Ее напоминал городской строй; но здесь, кроме веча, состоявшего под влиянием «градских старцев», был избираемый им князь. Он имел уже не родовое, а государственное значение; но власть его была не велика. Город походил на вольную общину, на республику. Вече было верховным законодателем; и если князь не нравился городу, оно «показывало ему путь» и избирало другого. Князь творил «правду», т.-е. судил по обычному праву, сам собирал дань, или «полюдье» ходил за промыслами. Но главное — он оборонял город и его торговлю: поднимал народ при нападении врага, провожал купецкие караваны, расставлял сторожевые заставы в опасных местах. Его главной помощницей и опорой была дружина, или «княжи мужи». Сначала и князь, и дружина были сами купцы из более богатых, влиятельных местных гостей. Это была торговая знать, возникшая вместе с развитием частной собственности: ее называли «нарочитыми людьми», и отсюда выходили градские старцы. Но к концу периода князь с дружиной стали обособляться, как военный и правящий класс, особенно благодаря храбрым «витязям» (викингам), или варяжским «находникам», с усилением которых, ок. 800-850 гг., миролюбивый славянин переходит в наступательное положение, нападая даже на берега Каспийского и Черного морей.
«Русская история», А. Трачевский, 1895